Римский календарь и основные праздники. Римский календарь Считался 1 в римском календаре

04.02.2016

Первый римский календарь был совсем не похож на современные перекидные календари , удобно отделяющие месяцы и недели друг от друга. В первоначальном варианте и вовсе не было недель, а месяцы именовались с помощью порядковых номеров. Всего месяцев было десять, а дней, содержащихся в году, — триста четыре. Календарь был позаимствован у древних греков и введен в 738 году до нашей эры царем Ромулом, в честь которого нередко можно увидеть названия «Ромулов календарь» или «календарь Ромула». В период правления царя год начинался с приходом весны, поэтому первым месяцем долгое время служил март. Он, как и некоторые другие месяцы, получил свое название только к концу 8 века до н. э.

В честь отца легендарного Ромула, бога войны Марса, был назван март (мартиус). Апрель (априлис) имеет латинский корень «aperire» («открывать»), поскольку в этот период раскрывались почки на деревьях. В честь матери бога Гермеса, богини Майи, назван май (майус). Последним месяцем, названным не по порядковому номеру, стал июнь (юниус), посвященный богине Юноне. Когда количество дней в календаре было упорядочено, шесть месяцев вмещали в себя 30 дней. Остальные четыре, а именно март, май, июль (в те времена квинтилис) и октябрь, содержали 31 день.

Первые реформы в римском календаре

Календари, вмещающие 12 месяцев, появились благодаря одному из древнеримских царей - Нуме Помпилию. Он прибавил к Ромуловому календарю два дополнительных месяца — январь, посвященный двуликому богу Янусу, и февраль, названный в честь Фебрууса — бога подземного царства. После нововведений в календаре присутствовало 354 дня, что уравнивало римский календарь с грецким. Интересен способ, которым добывались дни для нового двенадцатимесячного календаря. Пятьдесят дней было прибавлено для получения равновесия с годом у греков. Еще по одному дню римляне забрали у месяцев с продолжительностью 30 дней. Они сделали это для того, чтобы прибавить не 50, а 51 день — нечетные числа считались более счастливыми, нежели четные. В результате на новые месяцы выпало целых 57 дней: 29 на январь и 28 на февраль.

Получившийся год в 355 дней был практически идентичен лунному календарю, что нельзя назвать случайностью. Ведь каждый новый месяц начинался с появления первого лунного серпа. Глашатаи громко объявляли это событие с наставления жрецов, таким образом доводя новость до сведения римлян. Те календари были еще каменными и включали в себя знаки зодиака в центре, дни месяца по сторонам и дни недели сверху, помеченные под изображениями прикрепленных к ним богов.

Мерцедоний и проблемы римского календаря

Римский год отставал от тропического на 10 дней, из-за чего каждый второй год приходилось вводить промежуточный месяц — мерцедоний. Но и его введение не решало проблему, поскольку в этом случае год римлян обгонял тропический на сутки. Поэтому понтификам (жрецам) была поручена важная миссия — регулировать длительность мерцедония таким образом, чтобы календарные дни соответствовали явлениям природы. Однако жрецы имели другие цели: подстраивали дни уплаты налогов, как им удобно, удлиняли сроки правления отдельных властей и укорачивали тех, кто был им непригляден. Манипулируя временем в свою пользу, жрецы спровоцировали путаницу во времени празднования многих дат.

В период до 46 года до нашей эры планирование календарей в Риме было сложнейшим занятием из-за их хаотичности. Но во времена правления Юлия Цезаря римляне дождались желаемых реформ. Группа астрономов под предводительством Созигена принялась за усовершенствование римского календаря. Теперь он брал за основу годовое вращение Солнца, а не Луны, сохранял равновесие с тропическим годом и соответствовал четырехгодичному солнечному циклу.

Юлианский календарь был введен с 1 января 45 года до н. э. Это соответствовало новолунию после зимнего солнцестояния, и это единственная существующая связь между календарем Созигена и лунными циклами.
Начало года было смещено с первого марта на 1 января — день, когда в должность вступали консулы, и брал начало римский хозяйственный год. Таким образом, римский календарь стал максимально похож на современные карманные календари . Чтобы уравнять проведение праздников с явлениями природы, в 46 году до нашей эры римлянам пришлось помимо мерцедония ввести в календарный год еще два месяца. Этот год продолжительностью в 445 дней известен как «год замешательства». Совершенствование римского календаря можно проследить в таблице:

Счет дней в Древнем Риме был не таким, как в наше время. Первый день месяца раньше носил название «календы». Идами назывались каждое 13 или 15 число зависимо от месяца. Соответственно 5 или 7 день месяца назывался нонами. Март, май, октябрь и июль вмещали ноны 7 числа, а иды — 15. Дни считались не после, а до или от определенного события. К примеру:

• 5 марта — второй день от мартовских нон;
• 28 февраля — в канун мартовских календ;
• 13 сентября — сентябрьские иды;

Каждый 4-й год являлся високосным. Поскольку изначально дополнительный день был не 29 февраля, а спрятанным между 23 и 24, то второе 24 февраля определялось как «биссектус» — «второй раз шестой». Но из-за неправильного произношения византийских греков современные календари включают в себя именно високосный год.

· Древнеегипетский · Древнеиндийский · Древнеперсидский · Древнеславянский · Еврейский · Зороастрийский · Индийский · Инки · Иранский · Ирландский · Исламский · Кельтский · Китайский · Конта · Коптский · Малайский · Майя · Масонский · Миньго · Непальский · Новоюлианский · Пролептический: юлианский , григорианский · Римский · Румийский · Симметричный · Советский · Стабильный · Тамильский · Тайский: лунный , солнечный · Тибетский · Трёхсезонный · Тувинский · Туркменский · Французский · Хакасский · Ханаанейский · Хараппский · Чучхе · Шведский · Шумерский · Эфиопский · Юлианский · Яванский · Японский

Календарь

1. 1-й день каждого месяца - календы (Kalendae или Calendae , сокр. Kal. , Cal. ); первоначально первый день новолуния, о котором возвещает верховный жрец (от лат. глагола calare - созывать, в данном случае для возвещения о новолунии).
2. 13-й или 15-й день месяца - иды (Idus , сокр. Id. ); первоначально в лунном месяце середина месяца, день полнолуния (по этимологии римского учёного Варрона - от этрусского iduare - делить).
3. 5-й или 7-й день месяца - ноны (Nonae , сокр. Non. ), день первой четверти луны (от порядкового числительного nonus - девятый, 9-й день перед идами, считая день нон и ид).

В марте, мае, июле, октябре иды приходились на 15-е, ноны на 7-е число, а в остальные месяцы - иды на 13-е, а ноны на 5-е число. В истории известны, например, мартовские иды - 15 марта 44 до н. э., день убийства Юлия Цезаря: Idus Martiae .

Названия этих дней (календы, ноны, иды) при обозначении даты ставились в аблятив времени (ablativus temporis ): Idibus Martiis - в мартовские иды, Kalendis Januariis - в январские календы, то есть 1 января.

Дни непосредственно предшествующие календам, нонам или идам, обозначались словом pridie - накануне (в вин. падеже): pridie Idus Decembres - накануне декабрьских ид, то есть 12 декабря.

Остальные дни обозначались посредством указания, количества дней оставшихся до ближайшего главного дня; при этом в счёт входили также день, который обозначался, и ближайший главный день (ср. по-русски «третьего дня» - позавчера): ante diem octavum Kalendas Apriles - за восемь дней до апрельских календ, то есть 25 марта, обычно писалось сокращённо a. d. VIII Kal. Apr.

Обзор года назывался kalendarium (отсюда календарь), так же называлась и долговая книга, так как проценты платили во время календ.

Обозначения дней месяца (до 45 года до н. э.)

Неделя

Первоначально римляне использовали восьмидневные недели [ ] - нундины (лат. nundinae ), в которой дни обозначались буквами: A, B, C, D, E, F, G, H. Деление месяца на семидневные недели , возникшее на Древнем Востоке , в I веке до н. э. стало употребляться в Риме, откуда позднее распространилось по всей Европе .

В заимствованной римлянами семидневной неделе только один день имел особое название - «суббота» (др. евр. sabbath - отдых, покой), остальные дни назывались порядковыми номерами в неделе: первый, второй и т. д.; ср. в русском понедельник, вторник и т. д., где «неделя» означала первоначально нерабочий день (от «не делать»). Римляне назвали дни недели по семи светилам, носившим имена богов. Названия следующие: суббота - день Сатурна , дальше - день Солнца , Луны , Марса , Меркурия , Юпитера , Венеры .

Латинские названия, видоизменившись, отчасти сохраняются до сих пор в названиях дней недели в Западной Европе . В Китае , а также Японии и других странах, традиционно находившихся под влиянием Китая , для обозначения дней недели приняты те же планеты, что и в римской традиции, но используются их национальные названия, связанные с элементами традиционной китайской алхимии .

Часы

Разделение суток на часы вошло в употребление со времени появления в Риме солнечных часов (лат. horologium solarium ) в 291 году до н. э. ; в 164 году до н. э. в Риме ввели водяные часы (лат. solarium ex aqua ). День, как и ночь, был разделён на 12 часов. В разное время года продолжительность одного часа дня и одного часа ночи менялась. День - это время от восхода до захода солнца, ночь - от захода до восхода солнца. В равноденствие день считался с 6 часов утра до 6 часов вечера, ночь - с 6 часов вечера до 6 часов утра. Напр.: hora quarta diei - в четвёртом часу дня, то есть в 10 часов утра, 4 часа спустя после 6 часов утра.

Ночь делилась на 4 стражи по 3 часа каждая: prima vigilia - первая стража, secunda vigilia - вторая стража, tertia vigilia - третья стража и qvarta vigilia - четвёртая стража.

Летоисчисление

У римлян велись списки консулов (лат. fasti consulares ). Консулы избирались ежегодно по два на год. Год обозначался по именам двух консулов данного года, имена ставились в аблятив, напр.: Marcus Crassus et Gnaeus Pompeius consulibus - в консульство Марка Красса и Гнея Помпея (55 до н. э.).

С эпохи Августа (с 16 года до н. э.), наряду с датировкой по консулам, входит в употребление летоисчисление от предполагаемого года основания Рима (753 до н. э.): ab Urbe condita - от основания города, сокр. ab U. c. , a. u. c.

См. также

Напишите отзыв о статье "Римский календарь"

Примечания

Ссылки

• Римский календарь / // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Римский календарь

Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.

В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.

По древнеримскому календарю год состоял из 10 месяцев, первым из которых считался март. На рубеже VII – VI веков до н.э. из Этрурии был заимствован календарь, в котором год состоял из 12 месяцев – январь и февраль следовали после декабря. Месяцы римского календаря назывались прилагательными, согласованными со словом mensis (месяц): mensis Martius – март (в честь бога войны Марса), m. Aprilis – апрель, m. Maius – май, m. Junius – июнь (в честь богини Юноны); остальные названия месяцев происходили от числительных, и называли номер месяца по порядку следования с начала года: m. Quintilis – пятый (позже, с 44 г. до н.э. m. Julius – июль, в честь Юлия Цезаря), m. Sextilis – шестой (позже, с 8 г. н.э. m. Augustus – август, в честь императора Августа), m. September – сентябрь (седьмой), m. October – октябрь (восьмой), m. November – ноябрь (девятый), m. December – декабрь (десятый). Затем следовали: m. Januarius – январь (в честь двуликого бога Януса), m. Februarius – февраль (месяц очищений, от лат. februare – oчищать, приносить искупительную жертву в конце года).

В 46 г. до н.э. Юлий Цезарь по совету египетского астронома Сосигена провел реформу календаря по египетскому образцу. Был установлен четырехгодичный солнечный цикл (365+365+365+366=1461 день), с неравной продолжительностью месяцев: 30 дней (апрель, июнь, сентябрь, ноябрь), 31 день (январь, март, май, июль, август, октябрь, декабрь) и 28 или 29 дней в феврале. Начало года Юлий Цезарь перенес на 1 января, поскольку в этот день консулы вступали в должность, и начинался римский хозяйственный год. Этот календарь назывался юлианским (старый стиль) и он был заменен исправленным новым григорианским календарем (по имени папы Григория XIII, который и ввел его) в 1582 г. во Франции, Италии, Испании, Португалии, позже в остальных странах Европы, и в 1918 г. в России.

Обозначение римлянами чисел месяца основывалось на выделении в месяце трех главных дней, связанных со сменой фаз луны:

1) 1-й день каждого месяца – календы, первоначально – первый день новолуния, о котором возвещает жрец;

2) 13-й или 15-й день каждого месяца – иды, первоначально в лунном месяце середина месяца, день полнолуния;

3) 5-й или 7-й день месяца – ноны, день первой четверти луны, девятый день перед идами, считая день нон и ид.

В марте, мае, июле, октябре иды приходились на 15-е, ноны – на 7-е числа, в остальных месяцах – на 13-е и 5-е соответственно. Дни, предшествующие календам, нонам и идам обозначались словом накануне – pridie (Acc.). Остальные дни обозначались посредством указания, сколько дней осталось до ближайшего главного дня, при этом в счет входили также день, который обозначается, и ближайший главный день (сравните, по-русски – третьего дня).

Неделя

Деление месяца на семидневные недели пришло в Рим с Древнего Востока, и в I в. до н.э. стало в Риме общепринятым. В заимствованной римлянами неделе только один день – суббота – имел особое название, остальные назывались порядковыми номерами; римляне назвали дни недели по семи светилам, носившим имена богов: суббота – Saturni dies (день Сатурна), воскресенье – Solis dies (Солнца), понедельник – Lunae dies (Луны), вторник – Martis dies (Марса), среда – Mercuri dies (Меркурия), четверг – Jovis dies (Юпитера), пятница – Veneris dies (Венеры).

Часы

Разделение суток на часы вошло в употребление со времени появления в Риме солнечных часов в 291 г. до н.э., в 164 г. до н.э. в Риме ввели водяные часы. День, как и ночь, был разделен на 12 часов, продолжительность которых менялась в зависимости от времени года. День – это время от восхода до заката солнца, ночь – время от захода до восхода солнца. В равноденствие день считался с 6 часов утра до 6 часов вечера, ночь – с 6 часов вечера до 6 часов утра (например, четвертый час дня в равноденствие – это 6 часов + 4 часа = 10 часов утра, т.е. 4 часа после восхода солнца).

Ночь делилась на 4 стражи по 3 часа каждая, например, в равноденствие: prima vigilia – с 6 ч. вечера до 9 ч., secunda vigilia – с 9 ч. до 12 ч., tertia vigilia – с 12 ч. до 3 ч., quarta vigilia – с 3 ч. до 6 ч.

Июль - жаркий месяц середины лета, время активных сельскохозяйственных работ для крестьян и приятного отдыха для знати. Месяц горячий в разных смыслах, он и назван в честь одного из самых ярких политиков всех времен и народов Юлия Цезаря.

14 век. Святые, чьи праздники приходятся на первую половину июля: Св. Свитун, Св. Мартин, Св. Томас, Св. Бенедикт, Св. Милдред, Св. Кенельм , Св. Маргарита. Астрологический и церковный календарь в шести частях / 14th century, late. Astrological and ecclesiastical calendar in six pieces. MS. Rawl. D. 939, Section 2c (verso), detail. Bodleian Library. Manuscript. Parchment. Country or nationality of origin: English. Image description: Feasts in July: St. Swithin, St. Martin, St. Thomas, St. Benedict, St. Mildred, St. Kenelm, St. Margaret.
В республиканском античном Риме июль назывался Quintilis от quintus - пятый. Квинтилис был переименован в честь рожденного в этом месяце великого реформатора Юлия Цезаря и стал называться Julius mensis - "месяц Юлия". Поэтому, вначале краткий рассказ о римском летоисчислении. Тем более, что наше слово "календарь" происходит от римского слова "календы".

Первоначально в Риме год был разделен на десять месяцев. Считалось, что это дело ума и рук самого Ромула, основателя Рима. Год начинался 1 марта.

Римский календарь действовал как журнал записи гражданского времени. Основанный великим понтификом он указывал для каждого месяца на период торговли - буквы с A до H, на счастливые F и несчастливые N дни, религиозные праздники - NP, даты народных собраний - С.
У римлян в месяце фиксировались только три дня: календы, ноны, иды, каждый из которых соответствовал началу новой лунной фазы. Этими днями месяцы разделялись на три неравные части.

Календы /Calendae - от латинского calare - звать, отсюда и произошло слово "календарь". Календы - это первый день каждого месяца, начало новой луны. Календы были днями, когда понтифики объявляли переходящие праздники месяца, а также днями выплаты долгов, записанных в долговые книги - calendaria.

Определение начала месяца возлагалось на особого жреца, а позже на верховного понтифика, следившего за новолунием из особого ритуального сооружения на Капитолийском холме и торжественно объявлявшего о нем народу, а глашатаи публично выкликали это на площадях.

Ноны, первая четверть луны, приходились на пятый или седьмой день, за 9 дней до полнолуния. Иды соответствовали полнолунию, они выпадали на тринадцатый или пятнадцатый день месяца.

15.


Calendar pages for July, from the Hours of Joanna of Castile, Netherlands (Bruges), between 1496 and 1506, Additional 18852, ff. 7v-8
Работа в полях кипит. Идет ежегодной сбор пшеницы. Все мужчины работают засучив рукава, а кое-кто и без штанов. На странице справа крестьяне переносят собранный ​​урожай в бревенчатой ​​сарай.

16.

Между 1412 и 1416 или около 1440. Июль, folio 7, verso. Великолепный часослов герцога Беррийского /Très Riches Heures du Duc de Berry. Братья Лимбург (Поль?) или Бартелеми д’Эйк(?) (ок. 1420- после 1470). Пергамент, гуашь, акварель, позолота. 29×21 см. Музей Конде, Шантийи via
На июльской миниатюре из Великолепного часослова герцога Беррийского показаны сбор урожая и стрижка овец. Два крестьянина в широкополых соломенных шляпах срезают серпами спелые колосья, среди которых проглядывают сорняки - красные маки и голубые васильки. Справа на переднем плане женщина в синем платье и мужчина стригут овец. Ручей, струящийся среди ив и камышей, впадает в реку Клэн и разделяет собой две сцены земных трудов. За пахотным полем, у подножия гор раскинулся замок с крышей, крытой сланцем. Это, скорее всего, замок Пуатье/Château de Poitiers, возведенным по приказу герцога Беррийского в конце 14 века на берегу реки Клен в Пуату и не существующий ныне.

Сегодня все народы мира пользуются солнечным календарем, практически унаследованным от древних римлян. Но если в своем нынешнем виде этот календарь почти идеально соответствует годичному движению Земли вокруг Солнца, то о его первоначальном варианте можно сказать лишь «хуже было некуда». А все, вероятно, потому, что, как заметил римский поэт Овидий (43 г. до н. э.-17 г. н. э.), древние римляне лучше знали оружие, чем звезды...

Сельскохозяйственный календарь. Как и их соседи греки, древние римляне определяли начало своих работ по восходу и заходу отдельных звезд и их групп, т. е. они связывали свой календарь с годичным изменением вида звездного неба. Едва ли не главным «ориентиром» при этом был восход и заход (утренний и вечерний) звездного скопления Плеяды, которое в Риме именовалось Вергилиями. Начала многих полевых работ здесь связывали и с фавонием - теплым западным ветром, который начинает дуть в феврале (3-4 февраля по современному календарю). По свидетельству Плиния, в Риме «с него начинается весна». Вот несколько примеров проведенной древними римлянами «привязки» полевых работ к изменению вида звездного неба:

«Между фавонием и весенним равноденствием подрезают деревья, окапывают лозы... Между весенним равноденствием и восходом Вергилий (утренний восход Плеяд наблюдается в середине мая) пропалывают нивы..., рубят иву, огораживают луга..., следует сажать маслины».

«Между (утренним) восходом Вергилий и летним солнцестоянием вскапывать или пахать молодые виноградники, пасынковать лозы, косить корма. Между летним солнцестоянием и восходом Пса (от 22 июня по 19 июля) большинство занято жатвой. Междувосходом Пса и осенним равноденствием следует косить солому (римляне сначала высоко срезали колоски, а солому косили спустя месяц)».

«Считают, что не следует начинать сев до (осеннего) равноденствия, потому что если начнется непогода, то семена станут гнить... От фавония до восхода Арктура (с 3 по 16 февраля) рыть новые канавы, производить обрезку в виноградниках».

Следует, однако, иметь в виду, что этот календарь был переполнен самыми невероятными предрассудками. Так, луга следовало удобрять ранней весной не иначе, как в новолуние, когда молодой месяц еще не виден («тогда травы будут расти так же, как и молодой месяц»), а на поле не будет сорняков. Яйца под курицу рекомендовалось подкладывать только в первую четверть фазы Луны. Согласно Плинию, «всякая рубка, обрывание, стрижка принесут меньше вреда, если их делать, когда Луна на ущербе». Поэтому тот, кто решил стричься, когда «Луна прибывает», рисковал облысеть. А если в указанное время срезать листья на дереве, то оно вскоре потеряет все листья. Срубленному в это время дереву грозила гниль...

Месяцы и счет дней в них. Существующая противоречивость и некоторая неопределенность данных о древнеримском календаре в значительной степени обусловлена тем, что сами античные писатели в этом вопросе расходятся во мнениях. Частично это будет проиллюстрировано ниже. Сначала же остановимся на общей структуре древнеримского календаря, сложившейся в середине I в. до н. э.

В указанное время год римского календаря с общей продолжительностью в 355 дней состоял из 12 месяцев с таким распределением дней в них:

Мартиус 31 Квинтилис 31 Новембер 29

Априлис 29 Секстилис 29 Децембер 29

Майус 31 Септембер 29 Януариус 29

О добавочном месяце Мерцедонии речь пойдет позже.

Как видно, за исключением одного, все месяцы древнеримского календаря имели нечетное число дней. Это объясняется суеверными представлениями древних римлян, будто нечетные числа счастливые, тогда как четные приносят несчастья. Год начинался с первого числа марта. Этот месяц был назван Мартиусом в честь Марса, которого первоначально почитали как бога земледелия и скотоводства, а позже как бога войны, призванного защищать мирный труд. Второй месяц получил название Априлис от латинского aperire - «раскрывать», так как в этом месяце раскрываются почки на деревьях, или от слова apricus - «согреваемый Солнцем». Он был посвящен богине красоты Венере. Третий месяц Майус посвящался богине земли Майе, четвертый Юниус - богине неба Юноне, покровительнице женщин, супруге Юпитера. Названия шести дальнейших месяцев были связаны с их положением в календаре: Квинтилис - пятый, Секстилис - шестой, Септембер - седьмой, Октобер - восьмой, Новембер - девятый, Децембер - десятый.

Название Януариуса - предпоследнего месяца древнеримского календаря - происходит, как полагают, от слова janua - «вход», «дверь»: Месяц был посвящен богу Янусу, который, по одной из версий, считался богом небесного свода, открывавшим ворота Солнцу в начале дня и закрывавшим их в его конце. В Риме ему было посвящено 12 алтарей - по числу месяцев в году. Он же был богом входа, всяких начинаний. Римляне изображали его с двумя лицами: одним, обращенным вперед, бог будто бы видит будущее, вторым, обращенным назад, созерцает прошедшее. И, наконец, 12-й месяц был посвящен богу подземного царства Фебруусу. Само же его название происходит, по-видимому, от februare- «очищать», но, возможно, и от слова feralia. Так римляне называли приходившуюся на февраль поминальную неделю. По истечении ее, в конце года они совершали очистительный обряд (lustratio populi) «для примирения богов с народом». Возможно, из-за этого они и не могли делать вставку дополнительных дней в самом конце года, а производили ее, как мы это увидим далее, между 23 и 24 февраля...

Римляне использовали весьма своеобразный способ счета дней в месяце. Первый день месяца они называли календами - calendae - от слова саlare - провозглашать, так как начало каждого месяца и года в целом жрецы (понтифики) провозглашали публично на народных собраниях (comitia саlata). Седьмой день в четырех длинных месяцах или пятый в остальных восьми назызался нонами (nоnае) от nonus- девятый день (включительного счета!) до полнолуния. Ноны приближенно совпадали с первой четвертью фазы Луны. В ноны каждого месяца понтифики объявляли народу, какие праздники будут в нем отмечаться, а в февральские ноны к тому же - будет или не будет произведена вставка дополнительных дней. 15-е число (полнолуние) в долгих и 13-е в коротких месяцах называлось идами - idus (конечно, в этих последних месяцах иды следовало относить на 14-е число, а ноны - на 6-е, но ведь римляне так не любили четных чисел...). День перед календами, нонами и идами назывался канун (pridie), например pridie Kalendas Februarias - канун февральских календ, т. е. 29 января.

При этом древние римляне считали дни не вперед, как это делаем мы, а в обратном направлении: столько-то осталось дней до нон, ид или календ. (Сами ноны, иды и календы также включались в этот счет!) Так, 2 января - это «IV день от нон», так как в январе ноны наступали 5-го числа, 7 января - «VII день от ид». Январь имел 29 дней, поэтому идами в нем называлось 13-е число, а 14-е уже было «XVII Kalendas Februarias»-17-й день до февральских календ.

Рядом с числами месяцев проставлялись восемь первых букв латинского алфавита: А, В, С, D, Е, F, G, Н, которые циклически повторялись в том же порядке на протяжении целого года. Эти периоды назывались «девятидневками» - нундинами (nundi-nae - noveni dies), так как в счет включался последний день предыдущей восьмидневной недели. В начале года один из этих «девяти» дней - нундинус - объявлялся торговым или базарным днем, в который жители окрестных деревень могли приехать в город на базар. Римляне долгое время как будто стремились к тому, чтобы нундинусы не совпадали с нонами, чтобы избежать излишнего скопления людей в городе. Существовал также предрассудок, что если нундинус совпадает с календами января, то год будет несчастливым.

Кроме нундинных букв, каждый день в древнеримском календаре обозначался еще одной из следующих букв: F, N, С, NP и EN. В дни, обозначенные буквами F (dies fasti; fasti - расписание присутственных дней в суде), были открыты судебные учреждения и могли происходить судебные заседания («претору без нарушения религиозных требований разрешалось произносить слова do, dico, addiсо - «соглашаюсь» (назначить суд), «указываю» (закон), «присуждаю»). Со временем буквой F начали обозначать и дни праздников, игр и т. д. Дни, обозначенные буквой N (dies nefasti), были запретными, в них по религиозным соображениям нельзя было созывать совещания, устраивать судебные заседания и выносить приговор. В дни С (dies comitialis - «дни собраний») происходили народные собрания и заседания сената. Дни NP (nefastus parte) были «частично запретными», дни EN (intercisus) считались nefasti утром и вечером и fasti в промежуточные часы. Во времена императора Августа в римском календаре насчитывалось дней F - 45, N-55, NP- 70, С-184, EN - 8. Три дня в году имели название dies fissi («расщепленные» - от fissiculo - рассматривать разрезы принесенных в жертву животных), из них два (24 марта и 24 мая - » обозначались как QRCF: quando rex comitiavit fas - «когда жертвенный царь председательствует» в народном собрании, третий (15 июня) - QSDF: quando stercus delatum fas -«когда выносится грязь и сор» из храма Весты - древнеримского божества домашнего очага и огня. В храме Весты поддерживался вечный огонь, отсюда его брали в новые колонии и поселения. Дни fissi считались nefasti до окончания священнодействия.

Список дней fasti на каждый месяц долгое время провозглашался лишь в его 1-е число - вот свидетельство того, как в древние времена патриции и жрецы удерживали в своих руках все важнейшие средства регулирования общественной жизни. И лишь в 305 г. до н. э. выдающийся политический деятель Гней Флавий обнародовал на белой доске на римском форуме список dies fasti на целый год, сделав общеизвестным распределение дней в году. С того времени установление в общественных местах высеченных на каменных досках календарных таблиц стало обычным явлением.

Увы, как отмечалось в «Энциклопедическом словаре» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона (Спб., 1895, т. XIV, с. 15) «римский календарь представляется спорным и служит предметом многочисленных предположений». Сказанное можно отнести и к вопросу, когда римляне начинали отсчет суткам. По свидетельству выдающегося философа и политического деятеля Марка Туллия Цицерона (106-43 г. до н. э.) и Овидия сутки у римлян будто бы начинались с утра, тогда как по Цензорину - от полуночи. Это последнее объясняется тем, что у римлян многие праздники завершались определенными ритуальными действиями, для которых будто бы было необходимо «молчание ночи». Потому-то они и присоединяли первую половину ночи к уже прошедшему дню...

Продолжительность года в 355 дней была на 10,24-2 суток короче тропического. Но в хозяйственной жизни римлян важную роль играли земледельческие работы - сев, сбор урожая и т. д. И чтобы держать начало года вблизи одного и того же сезона, они делали вставку дополнительных дней. При этом римляне из каких-то суеверных побуждений не вставляли целого месяца отдельно, а в каждом втором году между VII и VI днями до мартовских календ (между 23 и 24 февраля) «вклинивали» попеременно 22 или 23 дня. В итоге число дней в римском календаре чередовалось в таком порядке:

377 (355 + 22) дней,

378 (355+ 23) дней.

Если вставка была произведена, то 14 февраля называлось уже днем «XI Kal. intercalares», 23 февраля («канун») отмечались терминалии - праздник в честь Термина - бога межей и пограничных столбов, считавшихся священными. На следующий день начинался как бы новый месяц, в который и включался остаток февраля. Первым шел день «Kal. intercal.», далее - день «IV до нон» (поп intercal.), 6-е число этого «месяца» - это день «VIII до ид» (idus intercal.), 14-й - это день «XV (или XVI) Kal. Martias».

Вставные дни (dies intercalares) получили название месяца Мерцедония, хотя древние писатели называли его просто вставочным месяцем - интеркалярием (intercalaris). Само слово «мерцедоний» происходит как будто от «merces edis» - «плата за труд»: это будто бы был месяц, в котором производились расчеты арендаторов с владельцами имущества.

Как видно, в результате таких вставок средняя продолжительность года римского календаря была равной 366,25 суток - на одни сутки больше истинной. Поэтому время от времени эти сутки из календаря приходилось выбрасывать.

Свидетельства современников. Посмотрим теперь, что же говорили об истории своего календаря сами римские историки, писатели и общественные деятели. Прежде всего М. Фульвий Нобилиор (бывший консулом в 189 г. до н. э.), писатель и ученый Марк Теренций Варрон (116-27 гг. до н. э.), писатели Цензорин (III в. н.э.) и Макробий (V в. н. э.) утверждали, будто древнеримский календарный год состоял из 10 месяцев и содержал всего 304 дня. При этом Нобилиор полагал, что 11-й и 12-й месяцы (январь и февраль) прибавил к календарному году около 690 г. до н. э. полулегендарный диктатор Рима Нума Помпилий (умер ок. 673 г. до н. э.). Варрон же считал, что 10-месячным годом римляне пользовались еще «до Ромула», и поэтому 37 лет правления этого царя (753-716 гг. до н. э.) он уже указывал как полные (по З65 1/4, но никак не по 304 дня). Согласно Варрону, древние римляне будто бы умели согласовывать свою трудовую жизнь со сменой созвездий на небе. Так, они, дескать, считали, что «первый день весны приходится в знаке Водолея, лета - в знаке Тельца, осени - Льва, зимы - Скорпиона».

По свидетельству Лициния (народного трибуна 73 г. до н. э.), Ромул создал как календарь из 12 месяцев, так и правила вставки дополнительных дней. А вот по утверждению Плутарха календарный год древних римлян состоял из десяти месяцев, но число дней в них колебалось от 16 до 39, так что и тогда год состоял из 360 дней. Далее, будто бы Нума Помпилий ввел обычай вставлять дополнительный месяц в 22 дня.

От Макробия мы имеем свидетельство, что промежуток времени, остающийся после 10-месячного года в 304 дня, римляне на месяцы не разделяли, а просто ждали прихода весны, чтобы опять начать счет по месяцам. Нума Помпилий будто бы разделил этот промежуток времени на январь и февраль, причем февраль поставил перед январем. Нумой также был введен 12-месячный лунный год в 354 дня, но вскоре добавлен еще один, 355-й день. Именно Нума будто бы установил нечетное число дней в месяцах. Как утверждал далее Макробий, римляне считали годы по Луне, а когда решили соизмерять их с солнечным годом, то начали в каждые четыре года вставлять 45 дней - два вставочных месяца в 22 и 23 дня, вставлялись они в конце 2-го и 4-го годов. При этом будто бы (и это единственное свидетельство такого рода) для согласования календаря с Солнцем римляне исключали из счета 24 дня через каждые 24 года. Макробий полагал, что эту вставку римляне заимствовали от греков и что это было сделано около 450 г. до н. э. До этого же, дескать, римляне вели счет лунными годами, причем полнолуние созпадало с днем ид.

Согласно Плутарху, то, что месяцы древнеримского календаря, имеющие числовое название, при начале года в марте заканчиваются декабрем, и является доказательством того, что год когда-то состоял из 10 месяцев. Но, как отмечает тот же Плутарх в другом месте, сам этот факт и мог быть причиной возникновения такого мнения...

И здесь уместно привести слова Д. А. Лебедева: «По весьма остроумному и высоко вероятному предположению Г. Ф. Унгера, римляне называли собственными именами 6 месяцев, с января по июнь, потому что они приходятся на ту половину года, когда день увеличивается, почему она и считалась счастливою и только на нее в древнейшее время приходились и все праздники (от которых обычно получали свои названия месяцы); остальные же шесть месяцев, соответствующие той половине года, в которую увеличивается ночь и в которую поэтому, как в неблагоприятную, не справлялось никаких празднеств, не имели в виду этого особых имен, а просто только считались от первого месяца марта. Полную аналогию с этим представляет и тот факт, что при лунном

годе римляне отмечали только три лунные фазы: новолуние (Kalendae), 1-ю четверть (попае) и полнолуние (idus). Эти фазы соответствуют той половине месяца, когда светлая часть Луны увеличивается, отмечают начало, середину и конец этого увеличения. Последняя же четверть Луны, приходящаяся на середину той половины месяца, когда свет Луны уменьшается, римлян нисколько не интересовала и поэтому не имела у них и никакого названия».

От Ромула до Цезаря. В описанных ранее древнегреческих парапегмах фактически объединялись два календаря: один из них отсчитызал дни по фазам Луны, второй указывал на изменение вида звездного неба, что было необходимо древним грекам для установления сроков тех или других полевых работ. Но ведь такая же проблема стояла и перед древними римлянами. Поэтому возможно, что упомянутые выше писатели отмечали изменения различных типов календарей - лунного и солнечного, а в таком случае свести их сообщения «к общему знаменателю» вообще нельзя.

Можно не сомневаться в том, что древние римляне, сообразуя свою жизнь с циклом солнечного года, вполне могли считать дни и месяцы лишь на протяжении «года Ромула» в 304 дня. Различная же длина их месяцев (от 16 до 39 дней) однозначно указывает на согласованность начала этих промежутков времени со сроками тех или других полевых работ или же с утренними и вечерними восходами и заходами ярких звезд и созвездий. Ведь не случайно, как отмечает Э. Бикерман, в Древнем Риме было принято говорить об утренних восходах той или другой звезды, как мы каждый день говорим о погоде! Само же искусство «чтения» знаков, «написанных» на небе, считалось даром Прометея...

Лунный календарь в 355 дней был, по-видимому, привнесен извне, он, вероятно, был греческого происхождения. То, что слова «календы» и «иды» являются скорее всего греческими, признавали и сами римские авторы, писавшие о календаре.

Конечно, римляне могли несколько изменить структуру календаря, в частности изменить счет дней в месяце (вспомним, что греки считали в обратном порядке лишь дни последней декады).

Приняв лунный календарь, римляне, по-видимому, сначала использовали его простейший вариант, т. е. двухлетний лунный цикл - триэтериду. Это значит, что вставку 13-го месяца они производили каждый второй год и это со временем стало у них традицией. Учитывая суеверную приверженность римлян к нечетным числам, можно полагать, что простой год состоял из 355 дней, эмболисмический - из 383 дней, т. е. что они производили вставку дополнительного месяца из 28 дней и, кто знает, может быть уже тогда «прятали его» в последней, неполной декаде февраля...

Но триэтерида - цикл все же слишком неточный. И поэтому: «Если же на деле они, видимо, узнав от греков, что в 8 лет нужно вставить 90 дней, распределили эти 90 дней на 4 года, по 22-23 дня, вставляя этот убогий mensis intercalaris через год, то, очевидно, они давно привыкли уже вставлять 13-й месяц через год, когда вздумали при помощи октаэтериды привести свое времясчисление в согласие с солнцем, и потому предпочли лучше урезать вставной месяц, чем отступиться от обычая вставлять его в 2 года 1 раз. Без этого предположения происхождение убогой римской октаэтериды необъяснимо».

Конечно, римляне (возможно, это были жрецы) не могли не искать путей улучшения календаря и, в частности, не могли не узнать, что их соседи - греки используют для счета времени октаэтериду. Вероятно, римляне решили поступать так же, но им показалось неприемлемым то, как греки производят вставки эмболисмических месяцев...

Но, как уже отмечалось выше, в итоге средняя за четыре года продолжительность римского календаря - 366 1/4 суток - была на сутки больше истинной. Поэтому по истечении трех октаэтерид римский календарь отставал от Солнца на 24 дня, т. е. более чем на целый вставной месяц. Как мы уже знаем со слов Макробия, римляне, во всяком случае в последние столетия республики, использовали период в 24 года, содержащий 8766 (= 465,25 *24) дней:

один раз в 24 года вставка Мерцедония (23 дня) не проводилась. Дальнейшая ошибка в одни сутки (24-23) могла бы устраняться спустя 528 лет. Конечно, такой календарь плохо согласовывался как с фазами Луны, так и с солнечным годом. Наиболее выразительную характеристику этого календаря дал Д. Лебедев: «Отмененный Юлием Цезарем в 45 г. до p. X. календарь римской республики представлял собою... настоящее хронологическое monstrum. Это был календарь не лунный и не солнечный, а псевдолунный и псевдосолнечный. Обладая всеми недостатками лунного года, он не имел ни одного из его достоинств, и точно в таком же отношении стоял он и к солнечному году».

Сказанное усиливается еще следующим обстоятельством. Начиная с 191 г. до н. э., согласно «закону Мания Ацилия Глабриона», понтифики, во главе которых стоял верховный жрец (Pontifex Maximus) получили право определять продолжительность добавочных месяцев («назначать для вставочного месяца столько дней, сколько потребуется») и устанавливать начало месяцев и годов. При этом они очень часто злоупотребляли своей властью, удлиняя годы и тем самым сроки пребывания на выборных должностях своих друзей и укорачивая эти сроки для врагов или тех, кто отказывался дать взятку. Известно, например, что в 50 г. до н.э. Цицерон (106 - 43 гг. до н. э.) 13 февраля еще не знал, будет ли через десять дней вставлен добавочный месяц. Впрочем, несколько раньше он и сам утверждал, что озабоченность греков по поводу подгонки своего календаря к движению Солнца - всего лишь чудачество. Что же касается римского календаря того времени, то, как отмечает Э. Бикерман, он не совпадал ни с движением Солнца, ни с фазами Луны, а «скорее полностью блуждал наугад...».

И так как в начале каждого года проводилась уплата долгов и налогов, то нетрудно представить, как твердо с помощью календаря держали жрецы в своих руках всю хозяйственную и политическую жизнь в древнем Риме.

Со временем календарь был так запутан, что праздник жатвы приходилось отмечать зимой. Неразбериху и хаос, господствовавшие в римском календаре того времени, лучше всех охарактеризовал французский философ Вольтер (1694-1778) словами: «Римские полководцы всегда побеждали, но они никогда не знали, в какой день это случалось...».